ru
0

Корзина пуста.

ru
0

Корзина пуста.

Моя школа игры на скрипке

Л. Ауэр

Глава 13

СТАРЫЙ И СОВРЕМЕННЫЙ СКРИПИЧНЫЙ РЕПЕРТУАР

В продолжение последних сорока или пятидесяти лет в репертуаре скрипачей-виртуозов имела место заметная эволюция. Я приписываю это обстоятельство музыке необычайно высокого качества, сочиненной и исполненной в течение этого периода. Во всех цивилизованных странах массам была предоставлена широкая возможность слышать наилучшую музыку в популярных концертах, устраиваемых симфоническими оркестрами, хоровыми обществами, камерными ансамблями и другими музыкальными организациями и учреждениями. Постепенно знакомство с хорошей музыкой доставило последней широкое признание и повысило уровень общественного вкуса в такой мере, что современная публика перестала удовлетворяться ограниченным репертуаром виртуозов старого времени. Ни одна программа, обладающая только тем сомнительным достоинством, что подчеркивает техническое мастерство данного скрипача, не будет принята с восторгом современной аудиторией, слух которой приучен к хорошей музыке.

Эпиграф — «музыка существует для виртуоза» — более не признается, и выражение «виртуоз существует для музыки» превратилось в credo подлинного артиста наших дней. Однако есть доля истины в этом старом споре, ибо, подражая примеру Паганини, его современники, а также виртуозы следующего поколения имели обыкновение сами сочинять свой концертный репертуар — с намерением более или менее угодить неразвитому вкусу широкой публики. Эти сочинения задумывались со специальной целью — выгодно показать личные технические совершенства виртуоза; чисто музыкальная сторона пренебре-галась, как не стоящая внимания, до тех пор, пока сочинения обеспечивали автору полный успех.

Паганини, например, несмотря на новизну замысла, изящество, гармоническое богатство и разнообразие своих композиций, сочинял их, почти исключительно исходя из скрипичного эффекта. Музыка Паганини задумана с целью выявить с наиболее выгодной стороны его изумительное искусство в игре и простых и двойных флажолетов, длинных пассажей двойными нотами, его мастерство в владении баском, его впечатляющего приема, состоящего из комбинации аrсо и pizzicato левой руки, его почти невероятных скрипичных трюков. Вариации Паганини на тему «God save King», вариации «Non piu mesta» из «Cenerantola», вариации на «La ci darem la mano» и знаменитый «Венецианский карнавал» могут служить иллюстрацией метода сочинения его простейших композиций. Как правило, транскрипции Паганини начинаются речитативом, после которого появляется тема, а затем следуют вариации, предназначенные дать ему полную возможность для обнаружения всех своих технических ресурсов и трюков. Я говорю это без предубеждения по отношению к таким произведениям, как его «24 Caprices», которые Лист и Брамс частично аранжировали для фортепиано,— поскольку они навсегда останутся памятником творческого гения Паганини.

Но виртуозность как таковая недолговечна, и виртуозные композиции, технический блеск которых является их главным отличительным признаком, очень скоро вытесняются произведениями подлинного музыкального значения. Шпор, Вьетан, Эрнст, Венявский представляют собой новые и более достойные примеры. Шпор обладал истинным даром мелодической фантазии и в своих скрипичных сочинениях, более чем в каких-либо других произведениях, нашел условия оформления, соответствующие его классическому образу мыслей и его природным качествам. Он обогатил скрипичный репертуар сочинениями, действительно, полными благородства. Из них его Восьмой скрипичный концерт — знаменитая «Сцена пения» — бесспорно лучшее его произведение, которое следует изучить каждому настоящему скрипачу, потому что в нем техническая сторона всецело подчиняется музыкальной идее сочинения. Ибо его подход к инструменту здесь абсолютно лиричен, что, впрочем, также приложимо и к другим концертам Шпора. Adagio Шпора, например, изумительны по своему задушевному лирическому характеру. Но чтобы сыграть произведения Шпора надлежащим образом, скрипач должен всецело отдаться духу музыки композитора и не скупиться на широкий, полный тон, которого требует исполнение его сочинений. Сонаты Шпора, каковыми в действительности являются его «Концертные дуэты», написанные для скрипки и фортепиано или арфы, стоят в техническом отношении на одном уровне с концертами, на редкость красивы по замыслу и заслуживают широкой известности.

Концерты Вьетана, в особенности самый красивый из них ля минорный, и его блестящие бравурные сочинения богаты прекрасными музыкальными мыслями, являясь вместе с тем квинтэссенцией виртуозной музыки. Я не могу понять, как мог бы скрипач, обладающий вкусом, не включить Вьетана в свой репертуар. За исключением блестящих композиций, рассчитанных на ошеломляющие пассажи, произведения Вьетана разотканы множеством очаровательных мелодий задушевного характера, которые красиво звучат на инструменте и отличны как по темам, так и по их разработке. Что же касается Венявского, его «Легенды», фантазии «Фауст» и его «Adagio ele-giaque» с многочисленными октавными пассажами, они все, по тем же причинам, хорошо известны. Оба его концерта, особенно концерт ре минор, богаты оригинальными темами, удачно написаны и изобилуют эффектами.

Эрнст сочинял тоже в расчете на скрипача-виртуоза. Но, подобно Вьетану и Венявскому, его композиции заключают в себе гораздо больше, чем просто технические достоинства. Ни один скрипач не может игнорировать выразительную «Элегию» Эрнста, его невероятно трудную транскрипцию «Лесного царя» Шуберта, фантазию «Отелло». Его концерт фа-диез минор написан с изяществом и благородством и в достаточной мере значителен в музыкальном отношении, чтобы занять место в ряду самых выдающихся произведений скрипичной литературы.

Из упомянутых мною композиторов особенно Шпор и Вьетан до сих пор занимают неоспоримое место, ибо их произведения, у каждого по-своему, служат образцами различных школ музыкальной мысли и исполнительства.

Но только около середины XIX века явственно обнаружилось более благородное и художественное направление в концертных программах подлинно великих виртуозов. Я склонен думать, что этому изменению мы обязаны Мендельсону, а после его смерти — Шуману и Листу. Фердинанд Давид и Иоахим первые нарушили признанную и санкционированную скрипичную программу своего времени. Воскресив сонаты для скрипки соло Баха, Давид оказал неоценимую услугу всем настоящим и будущим поколениям скрипачей, издав и опубликовав их. Затем он обогатил скрипичный репертуар своими изданиями великих итальянских мастеров XVII и XVIII веков. Почти исключительно Давиду принадлежит та заслуга, что он открыл для виртуозов как своего, так и нашего времени широкий доступ к старинной музыке. Благодаря усилиям Давида, стал доступен обширный музыкальный материал, и с тех пор скрипачи начали им пользоваться в полной мере, ибо вместе с сонатами Баха и Генделя вклад Давида лег в основу хорошо составленной скрипичной программы.

Между 1870 и 1880 годами тенденция исполнять в публичных концертах высокохудожественную музыку настолько разрослась, и этот принцип получил такое всеобщее признание и поддержку со стороны прессы, что это побудило выдающихся виртуозов, вроде Венявского и Сарасате — наиболее замечательных представителей этого направления,— широко использовать в своих концертах скрипичные сочинения высшего типа. Они включили «Чакону» Баха и другие его произведения, а также концерт Бетховена в свои программы, и при наиболее ярко выраженной индивидуальности интерпретации, я имею в виду индивидуальность в лучшем смысле этого слова, их подлинно художественное истолкование и адекватное исполнение произведений немало способствовали их славе. Оригинальные, талантливые и подлинно концертные пьесы самого Сарасате — «Airs Espagnoles», столь ярко окрашенные пламенной романтикой его родной страны,— без сомнения, представляют собой ценнейший вклад в скрипичный репертуар. Величайшее значение Сарасате основывается на том широком признании, которое он снискал своим исполнением выдающихся скрипичных произведений своей эпохи. Его заслугой является и то, что он первый популяризировал концерты Бруха, Лало и Сен-Санса.

Но с течением времени количество виртуозов увеличивалось из года в год, возрастая гораздо быстрее, чем сам репертуар. Последовали попытки удовлетворить спрос на хорошие произведения, заслуживающие того, чтобы быть исполненными. Были созданы композиции, из которых ни одна не имела настоящей музыкальной ценности, но которые нравились тем, что выявляли блестящие качества инструмента и виртуозное искусство артиста. Наступила эпоха транскрипций, аранжировок вокальных или инструментальных произведений, которые более или менее поддавались переделке для струнного инструмента. Сочинения старых и новых композиторов приспосабливались для этой цели.

Эта мысль, сама по себе, была не новой. Лист первый писал транскрипции — свои неподражаемые транскрипции для фортепиано. Он ввел новый тип фортепианной музыки, и именно его гению мы обязаны тем, что известное количество вокальных, скрипичных, оркестровых и других шедевров стали более доступны, благодаря его переделке их для фортепиано.

Отчасти Иоахим, а за ним и Вильгельми следовали примеру Листа; им, в свою очередь, подражали другие. Более пятидесяти лет тому назад я сам переложил «Moments musi-caux» Шуберта и «Мелодию» Рубинштейна и издал один из «24 Caprices» Паганини (ля минор), наряду с другими подобными пьесами, с фортепианным или иным аккомпанементом.

Вилли Бурместер, тоже один из учеников Иоахима, в течение последних двадцати лет издал множество мелких скрипичных пьес, выбранных из произведений старых мастеров; некоторые из них стали очень популярны и еще теперь часто исполняются вследствие их внутреннего достоинства и музыкальности.

Позднее Фриц Крейслер опубликовал свои замечательные аранжировки старых композиторов, а также некоторые произведения Паганини; за ним последовали Эльман, Цимбалист и другие. Таким образом, случилось, что установившийся репертуар, охватывающий круг замечательных концертов от Бетховена до Чайковского, сонаты Баха и наиболее значительные и распространенные отдельные скрипичные сочинения всех видных композиторов старого и нового времени, был расширен и, в известном смысле, обновлен. Множество очаровательных и интересных пьес, если они не являлись музыкой, специально написанной для скрипки, во многих случаях создавались именно таким образом. Их идеи были приспособлены для скрипки, вновь продуманы и выражены подлинно музыкальным и техническим языком струнного инструмента.

И, в ожидании возможности соприкосновения с И. Брамсом, М. Брухом, К. Сен-Сансом и П. Чайковским, юный виртуоз не сделает ошибки, использовав новый «миниатюрный» репертуар, который по многим причинам так достойно культивируется.

Какой же вид музыки мы можем рекомендовать как наиболее подходящий к вкусу и потребностям молодого артиста в деле развития репертуара, соответствующего и по технике и по темпераменту его запросам. Это настолько индивидуально, что я считаю трудным определить. К одному из первых требований относится широкий размах репертуара. Я думаю, что юный виртуоз должен по возможности разнообразить исполняемую им музыку. Он должен играть сочинения самых различных композиторов и переходить от произведений одной школы к произведениям совершенно иной. Ибо законченный скрипач должен обладать широким музыкальным кругозором; он должен чувствовать себя, как дома, во всех школах и знать репертуар каждой из них.

И эта гибкость одинаково хорошо приложима как к учебному репертуару, так и к концертному. Ученик обязан преодолеть все виды техники: он должен развить свои технические способности во всех направлениях в такой степени, в какой ему только позволяют это физические возможности его рук.

Круг сочинений, приспособленных для использования их молодым скрипачом, обширен. Он может играть все, что ему нравится из произведений Баха, Моцарта и Бетховена, до тех пор, пока сам не освоится с музыкой Шумана, Брамса и современных композиторов, или даже заняться чисто виртуозным репертуаром. Развить правильное суждение в деле выбора своего репертуара —задача трудная, и многие промахи скрипачей происходили от недостатка критического суждения в выборе музыкального материала, предназначенного к изучению. Молодой артист может легко свернуть с правильного пути, не будучи контролируем искренними друзьями, суждению которых он может доверять. Если у него нет такого бескорыстного руководства, более чем вероятно, что его ошибки впоследствии падут прямо на него.

Но коль скоро ученик достиг некоторой зрелости как в возрасте, так и в критических суждениях, если ему удалось преодолеть ранние ошибки (безразлично, явится ли это результатом советов учителя, коллег или друзей), он почувствует и будет все более и более стремиться доверять самокритике и самоанализу. Он будет зондировать, изучать и исследовать свой музыкальный и технический багаж, свои склонности, свой темперамент, и в выборе пьес, добавляемых им к своему репертуару, будет руководствоваться взвешиванием этих факторов и распознаванием своих возможностей и способностей. Таким образом, если мы имеем дело со скрипачом в истинном смысле этого слова, то вопрос о репертуаре будет постепенно разрешаться сам собою. Не говоря о признанных великих произведениях, которые он должен изучать, знать и исполнять, его репертуар будет состоять также из таких произведений, которые он лучше чувствует и передает; собственный инстинкт и оценка скрипача должны быть его окончательным руководителем в этом вопросе. Музыку, которая сильнее всего говорит его сердцу, он будет исполнять более искренне, более впечатляюще для слушателей. Пусть он сам установит этот критерий и живет согласно ему, и его репертуар будет говорить сам за себя.

Стремясь развить свое собственное мнение о репертуаре, ученик не должен упускать ни одной возможности слушать скрипачей; он обязан всегда сознательно вникать в то, что они играют, и пытаться осознать воздействие услышанной музыки. Учащийся хорошо сделает, если наравне с великими артистами он будет слушать и рядовых. От рядовых он может научиться тому, что не следует исполнять и как не следует играть; в то же время первые научат его тому, с чем необходимо ознакомиться и как это нужно исполнить. Однако он всегда должен помнить, что важно научиться как можно большему у артистов, но ни в коем случае не следует им во всем подражать.

Я всегда развивал репертуар моих учеников, с одной стороны — по линии общепризнанных ценностей, а с другой стороны— руководствуясь их личным вкусом. Лучшая из всех школ, лучшая из всех видов музыки — музыка, более всего соответствующая характеру и силе индивидуума, и составляет репертуар подлинного артиста-скрипача.

This site is registered on wpml.org as a development site.