С момента знакомства с Валентиной Александровной Гутерман, автором книги «Возвращение к творческой жизни. Профессиональные заболевания рук», прошло уже 20 лет.
20 лет назад (в 1989 году), в Екатеринбурге, на основе авторской программы Е.Л.Румянцевой, дочери доцента Уральской консерватории С.М.Фроловой, открылся Гуманитарно-экологический лицей (ГЭЛ). При нем работала музыкальная студия, где преподавали в основном пианисты, которые в той или иной степени были причастны к методу В.А.Гутерман. Некоторые приемы, описанные в книге, были показаны Валентиной Александровной во время занятий с педагогами ГЭЛ.
На первой встрече с Валентиной Александровной, когда она говорила о движении и слухе, у меня была мысль: «У меня руки никогда не болели, и виртуозность не подводила на концертах, мне ничего поправлять не нужно, это меня не касается». Но, на второй встрече, когда Валентина Александровна посмотрев и потрогав руки педагогов, которые присутствовали на занятии, обратилась ко мне и сказала, что мои мышцы находятся в состоянии гипертонуса. Положила свою руку на мою ладонь и смоделировала три варианта мышечного состояния: гипертонус (перенапряжение), гипотонус (разболтанность) и жизненный тонус (контактность, упругость, целостность). Попросила выполнить упражнение для понимания ощущения жизненного тонуса через переход из одной ноги в другую и дала задание три дня в бытовых действиях наработать навык целостности взаимодействия, контактности с предметами без перенапряжения в мышцах. Через три дня Валентина Александровна пригласила меня за рояль и попросила сыграть один звук. Поправила мое движение, оно стало более целостным. Затем разрешила сыграть два звука, чувствуя переход так, как это чувствовала я, когда делала переход из одной ноги в другую. Далее я сыграла пять звуков! А потом арпеджио четыре звука вверх, вниз и вдруг, почувствовала чудесное изменение! Мне захотелось взлететь и петь! Мои мышцы почувствовали необыкновенную для меня легкую организованность и силу. Придя домой, я попробовала сыграть произведение и обнаружила, что старые, привычные, наработанные за долгие годы учебы движения очень сильны, и надо много трудиться, чтобы то удивительное целостное движение, которое было в упражнениях, стало привычным навыком.
Были годы труда и исследований, рояль превратился в лабораторию движения и звучания. Все мельчайшие наблюдения в игре, удачные слова, определения ощущений, чувств, в ту же секунду переносились на бумагу, иначе они просто исчезали как дым.
Опыт работы с музыкантами появился через несколько лет. Когда вышла в свет книга Валентины Александровны, а к этому времени ее уже не было в живых, я начала выступать на конференциях, педагогических чтениях с информацией о книге, о деятельности В.А.Гутерман. И как только появились первые случаи самостоятельной работы оказания помощи музыкантам, с удивлением заметила, что постоянно возвращалась к мысли — хорошо бы работать в направлении профилактики профессиональных заболеваний рук. Перестройка координационных механизмов требует очень больших усилий и физических, и душевных, и большого терпения, и оптимизма!
Хочу привести из моей практики два случая. Случай первый – сложный, работа с застарелой проблемой многолетней давности, случай, где потребовалось много сил для перестройки игровых движений. Случай второй – полегче, работа с музыкантом была сразу после первого появления боли руках. Случай второй описан для того, чтобы музыканты, в сравнении двух случаев задумались над тем, что обращаться к специалистам, если все-таки случилась неприятность, нужно вовремя, не дотягивая до глубоких, хронических изменений в движении мышц.
Случай первый.
Письмо: «Помогите…У меня болит правая рука. Еще в училище появилась гигрома и постепенно начала расти. Причин её появления и как от неё избавится, я не знала. На втором курсе консерватории рука начала болеть так, что я не могла спать, обратились к хирургу, мне сделали операцию. Диагноз поставили — сухожильный ганглий. Болеть стало меньше, но неприятные ощущения сохранились. Этой осенью мне снова пришлось обратиться к врачам, потому что, я даже не могла играть на инструменте. Мне поставили обезболивающие уколы, на время они помогли. Сейчас мне осталось 3 месяца до окончания, но рука снова начала болеть, и я просто не знаю, что мне делать».
«Приезжайте…»
Осмотр. Мышцы находятся в привычном для них постоянном напряжении. Они забыли норму, организм за три года приспособился к патологии.
Вопрос: педагог говорил Вам, что Вы играете зажатыми руками?
Ответ: нет.
В.: он видел гигрому на запястье?
О.: да, но помочь ни чем не мог.
В.: были мысли о том, что нужно перестраивать игровое движение?
О.: да, но я не знаю как.
Начинаем работать. Предупреждаю, что в данной ситуации, поскольку проблема старая, в процессе восстановления движения мышц могут появиться неприятные ощущения и боли в тех местах, где мышцы стали «глухими».
Выполняем действия и упражнения для возвращения мышцам их природного естественного состояния, но мышечная память стойкого сокращения так сильна, что мышцы вновь и вновь возвращаются в свое привычное патологическое состояние. Наконец удается расправить стянутую годами мышцу без последующего за этим непроизвольного сжатия, ситуация контролируется! И тут появляются боли, то в одном месте, то в другом! Реакция в первый момент: испуг! Состояние сжимается, настроение падает… В голове мысль: «Пришла избавиться от боли в игре, а боли появились даже, не играя на инструменте…». Забыто предупреждение, понятно, больно…
Объясняю еще раз. Продолжаем работать. Состояние расправилось, сжатия нет, не мешаем мышцам расправляться, не мешаем организму восстанавливаться. Понемногу добавляем упражнения для понимания организмом целостности движения, для равномерного распределения двигательной нагрузки на весь организм.
И вот, когда руки стали чувствовать возвращение к норме и поняты основные принципы организации движения, я прошу сыграть один звук на инструменте. Звук играется старым, привычным движением, которое и явилось причиной стойких напряженных сокращений мышц. Контакт с инструментом напомнил организму старое привычное движение, сложившееся за много лет. «Не получается», опять настроение падает…
Снова говорю о мышечной памяти. Прошу вспомнить случаи перестановки мебели, когда на следующий день после перестановки, руки тянулись за предметами к прежним, привычным местоположениям необходимых предметов. Или случай смены места выключателя света, рука несколько дней тянется к старому положению.
Так. Теперь понятно. Работа идет в направлении многократного повторения нового движения осознанно. Новое движение нужно сделать привычным. Придется потрудиться.
Случай второй.
Письмо: «У меня после последнего концерта появилась боль в руках. Мне бы хотелось сразу выяснить причину происшедшего».
Говорю с радостью «Приезжайте!» от того, что музыкант среагировал на ситуацию сразу. Это означало, что работы будет немного, что можно будет поиграть много музыки и позаниматься ее содержанием и сценическим воплощением. В работе с музыкантом, у которого застарелая проблема, этот этап отодвигается до того момента, когда мышцы окончательно почувствуют разницу между старым и новым состоянием.
Итак. Осмотр. В руке обнаружила небольшое стойкое сокращение мышцы. Удалось быстро восстановить ее естественное состояние, поскольку мышечная память напряженного сокращения не стала еще устойчивой. Боль была, но прошла быстро.
За инструментом, конечно же, пришлось «повозиться», но работать было легче. Не было отягощенности опытом многолетних страданий.
Как только принцип целостной игры был освоен, тут же начали заниматься творчеством, воплощением замысла произведения. Конечно же, играя в сценическом варианте, было замечено, что при волнении не удается еще играть по-новому. Старое все-таки «берет вверх». Сделали вывод, надо искать слушателей, нашли. Теперь маленькие концерты становятся площадкой исследования игровых возможностей. И когда, наконец, концертное состояние понято, смело отправляемся в большое плавание в море музыки!
Заключение.
Мой, почти двадцатилетний, опыт работы с использованием идей Валентины Александровны показал, что понять точное, верное ощущение через описание словами трудно. Ощущение передается только через ощущение. Если я скажу «лимон», вы вспомните вкусовое ощущение, поскольку у вас был реальный опыт, если же назову фрукт, который вы не пробовали, какие бы сравнения я не находила, вкус реальный вы не ощутите, только попробовав фрукт, вы сможете вспомнить вкус. Тем более трудно понять в точности мышечное чувство. Результат действия: «положи руку на мою, рука должна лежать, почувствуй, что она лежит» — может иметь варианты ощущений и чувств. Но для того чтобы работа проходила в верном направлении, необходимы именно те ощущения и чувства, которые способствуют восстановлению нормы. Через непосредственный опыт под контролем педагога, который знает эту гамму оттенков, ученик понимает разницу и определяет норму. Количество затраченного времени на получение результата в понимании нормы различно для каждого. Если человек настолько скован, что рецепторы (нервные окончания) потеряли чувствительность, то одного, а может и нескольких занятий будет не достаточно. Вот как, допустим, объяснить слепому, что такое красное? Это просто невозможно. Он увидит красное, только когда прозреет, то есть рецепторы глаз будут воспринимать свет. Также и рецепторы, которые участвуют в организации движения, должны восстановить норму чувствительности для верного понимания ощущений. А для этого необходимо регулярно выполнять серию действий, упражнений, которые способствуют восстановлению этой нормы. Упражнения и действия мною записаны и описаны, можно уже подумать об издании небольшой книжки, но еще необходимо проверить верное понимание действий в написанном варианте с помощью тех, кто будет их читать. Сейчас эта работа проводится с участием студентов, имеющих проблемы в движении рук, которые живут на Украине и не могут приехать в Екатеринбург на индивидуальные занятия.